Читать книгу "В тени сгоревшего кипариса  - Николай Инодин"

Оба собеседника дорого дали бы за возможность ознакомиться с содержимым улетевшего в Берлин пакета.

– Что мы знаем о господине генерале? – интересуется советский специалист.

– Германофил, близок с нашим бывшим королем, который тоже любит Германию трепетно и бескорыстно. Немецкую миссию посещает не впервые, прежде делал это регулярно, как правило, после аудиенций у его королевского величества. В молодости воевал с турками и болгарами, после вашей революции был в оккупационных войсках на Украине. Пользуется уважением в офицерском корпусе. В настоящее время – народный герой, разгромивший в Македонии половину итальянской армии.

– Да… – карандаш аккуратно ложится поверх донесения, пальцы советника выбивают по столешнице ритм какого-то марша.

– А ведь наверняка генерал-лейтенант немцам информацию передал. Но – недоказуемо.

– Даже при наличии доказательств его арест принесет слишком много вреда, – начальник управления кадровых перемещений закуривает, выпускает дым из ноздрей и какое-то время следит за тем, как уменьшается огонек на конце сигареты.

– Поясни, пожалуйста.

Советник желает знать, какой вред может принести арест предателя – в его прежней работе с подобным сталкиваться не приходилось. Напротив, чтобы гарантированно уничтожить матерого врага, случалось пустить в расход десяток подозреваемых.

Придется объяснять.

– Сегодня с итальянцами сражается вся страна. Впервые за два десятка лет мы не делимся на либералов, метаксистов и коммунистов.

Подумав, хозяин кабинета поправился:

– Неверно. Делимся, конечно, но сейчас это не имеет значения. Генерал-метаксист исполняет приказы премьера-коммуниста, не задумываясь о его партийной принадлежности, главное – отстоять свободу, между собой мы сцепимся потом. Если начнем аресты офицеров и генералов, не придерживающихся коммунистических взглядов, остальные задумаются – кто следующий? Даже если мы поймаем Чолакоглу с поличным в момент передачи планов и карт, каждому не докажешь. Мы не можем себе это позволить. То, что я не коммунист, ничего не меняет. Важно не то, что есть – то, как воспримут.

Советник машет ладонью, разгоняя табачный дым – он мешает смотреть на собеседника:

– Надеюсь, вы не собираетесь позволить генералу продолжать передачу информации противнику? – он по-прежнему спокоен.

– Мы не можем арестовать генерала и не можем допустить его работы на врага. На войне гибнут и генералы. Смерть на поле боя, в отличие от ареста, только укрепит единство народа.

– Будете делать предателя героем?

– Мертвому генералу будет все равно, а герои Греции нужнее предателей.

Советник вглядывается в сидящего напротив специалиста, будто увидел его впервые, потом кивает и откидывается на спинку стула.

– Мне кажется, я могу у вас кое-чему научиться, товарищ начальник управления.

Он по-прежнему серьезен, но в уголках глаз прячется улыбка.

– Взаимно, коллега. Смерть генерала на боевом посту НАМ еще предстоит грамотно организовать.

Огонь лижет закопченный свод очага, наполняя небольшое помещение теплом и дымом. Седые космы поднимаются к стропилам, к крыше из сланцевых плиток, слоями висят над головами сидящих в охотничьей хижине мужчин. На неком подобии стола разложена немудрящая, но здоровая и сытная пища – сыр, копченая козлятина, соленые оливки. Один из мужчин отогревает у огня несколько задубевших на морозе лепешек. Капитан Карагиозис, ласково похлопав по налитому боку, выкладывает на стол немалых размеров бурдючок. Его высокие и плечистые, но сухие, жилистые подчиненные весело улыбаются, достают из мешков котелки.

– Кара, стоит ли? – Котовский радостей жизни не чурается, но пить чуть не на нейтральной полосе, даже не выставив часового? – А если макаронники полезут?

– Старый, но неглупый поэт сказал: «Мудрых предков тела уже сгнили давно, неужели тебя не прельщает вино?»

Капитан мил и обаятелен, будто сидит не в заваленной по крышу снегом конуре, а во дворе своего небедного дома, мятый котелок держит, как драгоценную чашу, красные бока которой расписаны сценами из приключений богов и героев.

– Не беспокойся, Алексий, с эвзонами можно пить, с нами нельзя напиться! А любители макарон сидят внизу и до утра носа не высунут из своих лачуг!

В самом деле – отчего бы не расслабиться немного? Хорошая компания, неплохая еда и бодрящее, сдобренное капелькой меда вино – на войне привыкаешь ценить маленькие радости, потому что именно они дают жизни вкус, цвет и запах, отгоняют от глаз живущую в рутине бытия серость.

– Ты почему не подпеваешь, Алексий? У тебя красивый голос, давай! – и капитан затягивает:

– Чистил и чистил родник я под сенью оливы седой!

Была не была, решает Алексей и подтягивает:

– Может, выйдет девица с кувшином с утра за водой!

От его рева в расположенном в долине селении начинают выть собаки, итальянский пулеметчик с перепугу выпускает в ночь пару очередей, но пулемет теряет голос, поперхнувшись на полуслове. Греки закрывают ладонями уши.

– Святой Дионисий, ну и глотка! – хохочет Карагиозис. – Клянусь чепцом моей матушки, пиринейские дурни решили, что в горах снова завелся Немейский лев! Этот идиот со страху смял в своем пулемете приемник для обойм, или я не эвзон, а настоятельница женского монастыря! Алексий, не надо больше петь, только слушай!

Капитан отхлебывает из котелка и хорошо поставленным баритоном продолжает:

Не сочтешь и до трех, а ЛарисаУже соберет виноград!

Карагиозис командует батальоном элитной греческой легкой пехоты. Увидев эту элиту впервые, Алексей с трудом удержался от улыбки – греческие шинели, на которые и так смотреть было нелегко, у этих детей гор еще и заканчиваются на уровне колен. А ниже обреза шинели…

– Твою ж мать! – не выдержал политрук. – Они ж в чулках до колен, и тапки с помпонами! А на башке горшок с кисточкой! Детский сад на утреннике, да, командир?

– Попробуй мне только захихикать! И бойцов предупреди, быстро! – спровадил не в меру развеселившегося заместителя Котовский, отвечая на приветствие офицера, с которым ему предстояло гонять супостата по горным склонам.

В недрах штаба корпуса зародился гениальный план – нанести обходной удар в тыл выдвинутого вперед правого фланга девятой армии итальянцев. Когда генерал Верчеллино бросит на отражение атаки все свои невеликие резервы, нанести смертельный удар, разгромить остатки итальянских войск в долине реки Шкумбин. После этого усиленная танковым батальоном кавалерийская дивизия лихим ударом захватит Эльбасан – и отрежет в горах ошметки итальянских дивизий, без еды и боеприпасов. Для танков и конницы рейд в восемьдесят километров по хорошей дороге – пустяк. Шах и мат. От Эльбасана прямая дорога на Дуррас – второй из портов, через которые в Албанию прибывают итальянские подкрепления, а до Тираны останется всего полсотни километров. С хвостиком.